1-е Послание к Коринфянам. Размышления в малой группе. Гл.9:15-27

В 14-м стихе Павел завершает свою аргументацию: «Так и Господь повелел проповедующим Евангелие жить от благовествования». Но сразу после этого он добавляет: «Но я не пользовался ничем таковым».

Павел обосновал свое право получать материальную поддержку настолько фундаментально и всесторонне, что подкопаться уже не к чему. Он рассмотрел вопрос со всех сторон, и становится совершенно непонятным, почему коринфяне не платили ему, почему им не пришло в голову, что это необходимо делать.

Объяснить такое поведение можно только какой-то личной неприязнью или неприязнью, созданной кем-то другим. По-другому сложно это объяснить. Ведь это естественное дело — когда человек потрудился, его нужно отблагодарить. Это нормально.

Мы часто говорим, что в Коринфе было принято: чем больше человек берет за свои услуги, тем он значимее — будь то ритор, преподаватель или учитель. Но разве сейчас что-то изменилось? 

Представьте: человек платит 14 тысяч рублей за 260 часов обучения. Какой вывод можно сделать — это серьезные курсы или нет? Непонятно. А если бы за те же 260 часов заплатили 80 тысяч, мы бы подумали: «Ого, какой-то серьезный диплом выйдет, наверное!»

А Павел трудился так, что от его труда зависела не просто профессиональная карьера людей, не их материальное благополучие — сама вечная жизнь зависела от его служения. Большего вклада вообще невозможно сделать.

Люди этого мира говорят, что самый эффективный и прибыльный вклад — это вклад в образование. Они это понимают. Но насколько же более эффективен вклад, который не ограничивается перспективой этой краткой жизни? Когда человек приходит и выстраивает перспективу вечной радости для тебя?

А ты ему не платишь даже столько, сколько за курсы зоотехника. Представляете абсурд ситуации?

Павел обрисовал этот абсурд в предыдущих стихах. Причем, заметьте, он делает это достаточно корректно. Он не говорит: «Ребята, вы потеряли вообще здравый смысл. Если уж вы стали мне врагами, то прямо так и скажите. Если нет, то давайте выясним, что происходит».

Нет, Павел не говорит ничего подобного. Он просто с терпением и любовью, потихонечку, шаг за шагом, на разных примерах — как детям на уроке — объясняет: вот так, вот так, вот так. Причем он все перекрыл всесторонне.

Казалось бы, теперь резонный вопрос: «Ну, дайте денег!» Логично ведь: «Заплатите, если вы со мной согласны, или приведите свои доводы, почему нет».

Что делает Павел? Он так не делает. Он говорит: «Но я не пользовался ничем таковым и написал это не для того, чтобы так было для меня». То есть он подчеркивает: «Я и не брал, и брать не хочу. Поэтому даже не подумайте, что это какой-то прозрачный намек на то, что мне нужно дать денег. Ничего подобного».

Фактически Павел говорит: мне важнее, чтобы вы поняли принципы истины, чтобы ваше сердце исцелилось от этой болезни, от этого недуга. Этот недуг относится к области корысти и неправильных приоритетов.

Если спросить коринфян (или нас): «Нужно ли содержать своих детей, своих близких? А если они не зарабатывают, с какой стати их содержать?» — это было бы ненормально, правда? Абсурдный вопрос. Но почему-то в ситуации, когда дело касается более важного — духовного — коринфянам приходилось это объяснять заново.

Павел даже не намекает на деньги и особенно подчеркивает: «Я с вас ничего не возьму, хотя могу». Его задача была обосновать, что фундаментальные истины гораздо важнее, чем те житейские принципы, которыми они живут без всяких вопросов.

Содержать своих детей у них не вызывало никаких вопросов. Но содержать того, от кого зависит их вечная жизнь — вызывало.

Можно задать серьезный вопрос: что для вас важнее — послужить Богу или содержать своего ребенка? Как вообще можно задать такой вопрос? Но давайте попробуем на него ответить.

Сама Библия говорит: прежде ищите Царства Божьего, позаботьтесь о Божьем. И каким-то образом дело о накормлении детей решается благодаря Божьей милости и любви. Как-то всё устраивается — появляются и средства, и возможности, и время. Всё это оказывается на своем месте, как нельзя лучше.

Но если в первую очередь мы поставим заботу о детях, то это точно будет не так.

Хорошо, что Бог так вопрос не ставит. Но с другой стороны, Он же говорит: «Кто о домашних не печется, тот хуже неверного» (1 Тимофею 5:8).

Как же быть? Интересный пример находим в истории с пророком Илией и вдовой из Сарепты (3 Царств 17). Когда Илия попросил у вдовы хлеба, она ответила: «Вот сейчас мы с сыном замесим этой муки, поедим и завтра умрем». Но пророк сказал: «Нет, конечно же, не умрете» — и действительно, кадка с мукой у них не заканчивалась, и было великое благо по воле Бога.

Та женщина была в здравом уме (хотя она даже не была еврейкой — Илия пришел не к еврейке, как потом упоминал Иисус). Она понимала, что Бог важнее. В данном случае Бога представлял пророк. Перед ней стоял не просто какой-то мохнатый дядька — фактически он представлял Бога.

И для нее вопрос именно так и звучал. По-другому он не звучит.

Если мы именно так в своем сердце этот вопрос видим, то для нас он так и будет звучать. Если ты видишь Божьего служителя, и для тебя в его лице сейчас перед тобой стоит Бог, именно так Бог будет смотреть на эту ситуацию — как на твою жертву для Него лично в конкретный момент времени.

Относительно слов «если кто о домашних не печется, то хуже неверного», давайте вспомним другое место: «Если вы любите только домашних своих, то чем вы отличаетесь от язычников?» (Матфея 5:46-47)

Какой здесь баланс? Баланс на самом деле элементарный: не ставить телегу впереди лошади. Если я буду заботиться только о том, чтобы прокормить ребенка, а на Бога мне будет наплевать, то в конечном итоге я и ребенка не накормлю.

Да, Бог милостив — если я Божий, конечно. Если я не Божий, там может быть всё что угодно. Но если я Божий, Бог будет меня воспитывать. Он найдет возможность развернуть мой обоз, который едет не в ту сторону. И вот именно этот обоз здесь Павел разворачивает. 

Для коринфян были нормальны многие вещи, за которые они платили. Но они не понимали, что в случае с Павлом они игнорируют самого Бога.

«Ибо для меня лучше умереть, нежели чтобы кто уничтожил похвалу мою».

Слово «похвала» здесь — греческое слово, которое больше выражает идею бахвальства, тщеславия, но с оттенком радости или восхваления человека. В разных местах это слово использовалось по-разному, но Павел использует его именно в этом смысле. Главный акцент: это не хвала Богу, а хвала конкретно Павлу. И это хвала с оттенком радости.

Нужно различать:

— Если я радуюсь от того, что самоутверждаюсь — это проблема;

— Если я радуюсь тому, что служу Богу — это не проблема, это правильно.

Именно такие вещи — служение Богу — и должны вызывать у меня радость. Это нормально. Грубо говоря, это то, что Павлу нравится, то, что наполняет его жизнь. 

Он не хочет, чтобы, взяв деньги у коринфян, это вдруг как-то украло у него эту радость, украло у него его «заработок» (в духовном смысле). Служа Богу, Павел что-то приобретает — и это гораздо ценнее материального вознаграждения.

Обратите внимание: здесь снова появляется то же самое слово — «хвалиться». Павел говорит: нечем мне хвалиться, потому что благовестие — это необходимая обязанность. И горе мне, если не благовествую.

Павел осознавал, что он для этого создан — от утробы матери и до текущего момента он просто создан для благовестия.

Представим фотокамеру, которая создана для того, чтобы фотографировать. К сожалению, долгое время она не фотографировала, а забивала гвозди. И вдруг эту фотокамеру починили. Теперь она снова может фотографировать, а не забивать гвозди. И вот она фотографирует. На нее нажимают — она щелкает. Производит то действие, для которого она создана.

Может ли фотокамера делать что-то еще в своем естестве? Риторический вопрос — нет, не может. Она для этого и создана — чтобы фотографировать. Если ее не используют по назначению, то, будь она одушевленной, она бы, наверное, расстроилась.

Павел говорит: «Я для этого создан» — для того, чем я занимаюсь. Это мое естество.

Возьмем другой пример — не фотокамеру, которая не должна постоянно работать, а ветряную мельницу или электростанцию, которая крутится по ветру. Она должна крутиться — тогда смысл ее существования оправдан. Если она останавливается, она ничего не вырабатывает.

Фактически Павел вынужден делать то, для чего он создан. В этом нет никакой его заслуги. 

Он для этого:

— Создан

— Заведен 

— Запущен

И вот его механизм работает.

Если вдруг он перестанет работать — он сломался. Вот почему Павел говорит: «Горе мне, если не благовествую» — я сломался.

Вот за это, за то, что ветряная мельница крутится — за что ее награждать? Скажите, пожалуйста: она сама ветер на себя дула? Нет. Она просто крутится, потому что создана для этого, и выбора у нее нет. Она для этого создана — ветер подул, она крутится.

Понимаете идею, которую здесь транслирует Павел? 

«Я благовествую — в этом нет ничего особенного, я для этого создан. Горе мне, если не благовествую» — то есть в нем будет что-то гореть, если он не будет исполнять свое предназначение.

Джон МакАртур приводит интересный стих — Иеремия 20:9: «И подумал я: 'не буду я напоминать о Нем и не буду более говорить во имя Его'; но было в сердце моем, как бы горящий огонь, заключенный в костях моих, и я истомился, удерживая его, и не мог».

Иеремия истомился, удерживая:

— Слово Божье;

— Дух Божий;  

— Огонь, который в нем был.

И не мог удерживать то, что в него заложено. Это его мучило.

Это примерно та же идея, которую говорит Павел: он не может удерживать то, что в него заложено.

Давайте еще раз прочитаем слова Павла: «Но я не пользовался ничем таковым и написал это не для того, чтобы так было для меня, ибо для меня лучше умереть, нежели чтобы кто уничтожил похвалу мою. Ибо, если я благовествую, то нечем мне хвалиться, потому что это необходимая обязанность моя, и горе мне, если не благовествую!»

Обратите внимание на выражения:

— «Лучше умереть»

— «Горе мне»

Обновленная природа Павла — как та шестеренка, которая всю жизнь крутилась в другую сторону, и вдруг начала крутиться в правильную сторону. Осознавать это, иметь эту похвалу, эту радость внутреннюю от того, что наконец-то она крутится туда, куда надо, для того, для чего создана!

Обновленная природа Павла, его очищенная душа и совесть, чутко — как говорят, на кончиках пальцев — воспринимала это свое естество и радовалась тому, что всё изменилось.

Так же радуется верующий человек, что теперь перестал служить греху и служит праведности. Служить праведности — это не то, за что тебе на небе ставят галочки и плюсы, за которые ты получишь бонусы. Служить праведности — это твое устройство. Ты для этого устроен.

Ты же не будешь просить у кого-то денег за то, что дышишь? «Вот смотрите, как я вдыхаю! Легкие у меня раздуваются. Здорово я делаю! Похвалите меня за это. Какой я хороший!» Не будешь так делать, правда? Или: «Не дают денег — не буду дышать. Вот вам назло!»

Понимаете? Этот пример тоже здесь очень уместен.

«Для меня лучше умереть, чем всё это прекратится» — говорит Павел.

«Я только сейчас понял, что такое жизнь. И мне сейчас предложить не благовествовать — это смертельно».

То есть он говорит, что это моя обязанность — не в смысле тяжелого долга, а в смысле моего естественного предназначения.

Примерно это Павел и транслирует в своих словах.

Павел задает вопрос: «За что же мне награда?» И сам отвечает: «За то, что проповедую Евангелие, благовествую о Христе безмездно, не пользуясь моею властью в благовествовании» 

Давайте разберем логику Павла. Видите, что происходит:

— Павел обязан благовествовать

— Павел имеет право получать за это материальное обеспечение

Мы в прошлый раз говорили, что иметь право — это не иметь обязанность. То есть:

— Он имеет право получать деньги за благовестие

— Но он не обязан получать эти деньги

В то же время:

— Он имеет обязанность благовествовать

— Он не может не благовествовать

— Но не имеет обязанности брать за это деньги (хотя имеет право)

Что делает Павел в итоге с этим? Он создает для себя нечто большее. Павел решил, имея право, от этого права отказаться, чтобы сделать немного больше, чем от него требуется. Это и есть его награда — не просто исполнить обязанность, а добровольно отказаться от законного права ради высшей цели.

Павел хотел получить больше радости, больше заслуг и больше наград. Поэтому он решил не пользоваться деньгами, на которые мог рассчитывать.

Мы видим несколько причин, по которым Павел не хотел пользоваться материальным обеспечением:

Первая причина: дополнительная радость

Павел хотел иметь дополнительную радость, помимо той, что он уже имел. Он уже радовался тому, что:

— Действует в соответствии со своей природой

— Имеет честь быть частью исполнения Божьего плана

Но кроме этого, Павел хотел иметь еще больше радости — от того, что делает это не по обязанности, а безвозмездно с радостью, не получая за это дополнительное материальное вознаграждение.

Вторая причина: не быть преткновением для слабых

Следующая причина — Павел хотел, чтобы его право не стало преткновением для слабых. Кто такие «слабые» в данном случае? 

Ну, во-первых, просто жадные христиане. Может быть христианин жадным? Да, может. Может быть сребролюбивым? Может. Или просто ищущим поводы докопаться.

Павел хотел оставить как можно меньше таких поводов на поверхности, чтобы как можно меньше мешало Евангелию.

Заметьте: Павел охватил практически всю аудиторию, включая неверующих. Он не хотел делать ничего такого, чтобы:

— Имя Божье срамилось

— Было какое-то преткновение хоть у кого-то

Павел не хотел брать деньги, чтобы не создавать дополнительных препятствий. Фактически он таким образом усиливал эффективность своего благовествования в Коринфе.

Павел здесь демонстрирует еще кое-что — тот же самый принцип любви, который был продемонстрирован раньше. Он говорит: «Я могу есть идоложертвенное. Но не ем. Почему? Чтобы слабые не преткнулись». Это принцип любви.

Наше право на свободу может быть ограничено только любовью. И должно быть ограничено только любовью.

Например:

— Я могу свободно есть идоложертвенное

— Я могу брать деньги за служение

Но моя свобода должна быть ограничена любовью. А любовь меня ограничивает немощной совестью немощного брата.

То есть моя совесть шире, а у него уже. Моя любовь смотрит на него и говорит: «А вот его совесть этой свободы не вывезет». Поэтому я ограничусь тем, как он понимает, чтобы не пойти дальше границ его совести. Я не хочу сделать преткновение брату моему.

Теперь еще некоторые мысли, которые здесь скрыты. В перечислении Павла о том, для кого он стал кем, есть одно из практических применений в евангелизации. 

Иногда берут и неправильно распаковывают этот принцип. Вот смотрите: Павел стал для всех всем. Я сейчас специально преувеличу.

Неправильная логика: «В принципе, я могу пойти в кабак, в какой-нибудь бар, напиться с какими-нибудь собутыльниками, чтобы с ними говорить на одном языке и быть как они. Чтобы они меня лучше понимали, чтобы меня уважали и слушали».

Можно привести много аналогичных примеров подобной логики. Но Павел здесь этого не делает. Этот текст вообще не об этом говорит.

Для нас пример — Иисус Христос. Он был рядом с простыми людьми, и при этом нам известно, что Он не нарушил ни одной заповеди.

Иисус:

— Был рядом с самарянами

— Заходил в дома грешников

— Заходил в дом грешника-мытаря

Все Его осуждали за то, что Он сидит за столом с грешниками. Что-то в этом было против определенных ритуальных законов.

Тем не менее, нам известно, что Иисус не согрешил при всем этом. Он не ставил форму закона никогда выше самого закона, самой сути закона. Никогда не согрешил.

Поэтому нас в этой свободе тоже должны руководить не форма, а суть Евангелия.

Сущность закона, для чего закон дан? Как вы помните, сущность закона заключается в двух базовых заповедях:

1. Возлюби Господа Бога твоего

2. Возлюби ближнего твоего

Если вдруг моя форма исполнения закона нарушает сущность закона — возлюбить Бога и возлюбить ближнего — значит я неправильно применяю закон. Значит я неправильно понял сущность.

Есть интересный вопрос в нашем контексте. Павел пишет: «Для Иудеев я был как Иудей, для подзаконных как подзаконный». Мы понимаем, что это тут синонимы — Иудеи и подзаконные это одни и те же лица. Павел просто усиливает то, что говорит.

«Для подзаконных я был как подзаконный, чтобы приобрести подзаконных; для чуждых закона — как чуждый закона, — не будучи чужд закона пред Богом, но подзаконен Христу, — чтобы приобрести чуждых закона».

Отсюда вопрос: Павел соблюдал субботу или нет?

Соблюдал, да.

Другими словами, Павел исполнял закон, насколько это было возможно, пока это не входило в диссонанс:

— В общении

— Во взаимодействии с чуждыми закона (язычниками)

Как только это входило в диссонанс, он обращался к сущности любви, к сущности закона.

Например, представим ситуацию. Язычник готовит свинину и приглашает Павла. Эту свинину он заработал тяжелейшим трудом, пахав поля, еле-еле наскреб денег. Обычно они едят какие-нибудь овощи, а сейчас, чтобы дорогого гостя накормить, он приготовил мясо. И тут Павел приходит и говорит: «Я свинину не ем, вы что?» Представляете, какая могла быть трагедия?

Я специально немножко преувеличил, но ситуация ясна. Павел, скорее всего, будет есть эту свинину, если вопрос встанет именно так. Но если возможно свести на шутку, скорее всего, на шутку сведет, чтобы не нарушить закон. То есть если есть возможность никого не обижая не есть эту свинину за столом язычников, он ее не будет есть.

Точно так же, если Павел будет соблюдать субботу среди язычников, он это сделает так, чтобы:

— Максимально это было незаметно

— Или если заметно, то сделать это так, чтобы это не разъединяло людей.

Он может сказать: «Понимаете, у нас у евреев так принято, потому что закон такой был. Вам это не обязательно, пусть вас это не оскорбляет. Для меня просто лично это важно». Каким-то образом сделать так, чтобы это никак не вошло в диссонанс и вообще не помешало благовествованию. Я даже подозреваю, что в отдельных случаях Павел специально будет работать в субботу, чтобы только не разорвать контакты с язычниками.

При этом — и это должно быть понятно — ни Иисус Христос, ни Павел закон не нарушали. При этом они не требовали от неподзаконных соблюдать закон.

Точно так же мы не видим, чтобы Павел в Евангелии, в заповедях где-то особенно подчеркивал вопрос субботы, что ее нужно было соблюдать.

Более того, если мы возьмем сущность самой субботы, то она у нас должна распространиться на каждый день, помните?

«Посему еще остается субботство для народа Божия» (Евреям 4:9). Но есть время — ныне, всегда, сейчас. Когда? Да всегда!

Мы всегда вошли в субботний покой — каждый день. Если мы говорим о сущности закона, то сущность закона о субботе — мы вошли в нее всегда.

Но мы с вами кое-что разумное из заповедей о субботе всё-таки берем себе. Давайте просто со здравым смыслом посмотрим, что суббота давала евреям.

Суббота давала евреям:

— Остановиться от всей суеты

— Целый день ничем другим не заниматься

— Посвятить день Богу

Это архиполезная практика, которая очень серьезно дала Божьему народу хороший фундамент. На протяжении многих веков, сколько бы евреи ни были рассеяны по земле, они сохранили свою идентичность — в том числе благодаря этому.

И мы знаем: если нам не отделить одного дня для поклонения Богу, что произойдет? Мы это прекрасно знаем, честно говоря.

Я еще раз проговариваю, потому что это важно: неисполнение субботы — это такая же заповедь, как неубийство или запрет прелюбодеяния.

Различия есть:

— Для нас суббота стала каждым днем

— Мы используем один день недели для собрания, потому что это хорошее предписание из Ветхого Завета

— Мы берем сущность субботы, а не букву закона

Это очень хорошая практика — отделять день для поклонения Богу. Вот эту сущность мы принимаем.

«Для немощных был как немощный, чтобы приобрести немощных. Для всех я сделался всем, чтобы спасти по крайней мере некоторых. Сие же делаю для Евангелия» 

Обратите внимание: когда Павел говорит «для всех я сделался всем», он имеет в виду даже неверующих. То есть неверующих он тоже включил в этот круг.

«Для всех я сделался всем, чтобы спасти по крайней мере некоторых» — речь идет о тех, которые не были спасены. То есть про неверующих здесь тоже говорится, не только про круг церкви. И всё это делается ради Евангелия — по-нашему, ради евангелизации.

Павел готов был адаптироваться к любой аудитории, отказываться от своих прав, ограничивать свою свободу — всё ради того, чтобы спасти по крайней мере некоторых. Это была его главная цель и движущая сила всех его решений.

 

Павел берет пример из спортивной практики и применяет его к духовной жизни.

Что Павел говорит здесь? Есть определенная практика. Мы все для чего-то созданы. Наша «шестеренка» создана крутиться в определенном направлении. Это направление однозначно — служение Богу. Вопрос только в деталях. Всегда вопрос только в деталях.

Если наша «шестеренка» не крутится в нужном направлении, мы имеем кислую жизнь. Мы постоянно будем, как христиане, жить с обличаемой совестью:

— «Я что-то не дотянул»

— «Я что-то не доработал»

— «Что-то не дослужил»

— «Что-то не досказал»

Все эти полумеры будут постоянно терзать нас.

Павел не хочет терзаться. Он крутится в нужном направлении и даже делает чуть больше, чтобы быть точно уверенным.

Помните идею про юбку? Насколько можно ее еще укоротить, чтобы еще не согрешить? Вот Павел делает обратное — он идет с запасом в правильную сторону.

Павел приводит пример про себя: «Могу брать деньги за служение, но беру и делаю без денег». Вот такой пример — делать больше необходимого.

Возьмите любое служение, которое вы делаете. Скажем, хвалить вас не за что — вы и так делаете это, потому что должны делать. Но сделать чуть больше — вот об этом речь. Сделать что-то иное, что вы не обязаны делать, но взять и сделать это. 

Если вы не служите, значит вообще «шестеренка», которая не крутится никуда. Это против своей природы. Это та самая кислая жизнь — жизнь, которая будет обличать и будет постоянно искать оправдание: «Почему я на самом деле, хоть и не служу, но вроде как служу?»

Надо сделать небольшую поправку: Павел — не просто шестеренка, он целое колесо. Реально такая глыба. Павел — локомотив с кучей колес, который несется вперед.

Наша природа — мы созданы для служения. И в действительности другого быть не может: вы начали служить, начали делать что-то по вашей новой природе — и вы не получили от этого радости? Не может быть!

Да, конечно, дьявол будет вставлять палки в колеса. Да, конечно, он будет подбрасывать всякие проблемы. Да, конечно, это будет приносить и свои печали. Но в целом это жизнь радости, которая отличает всех настоящих христиан. Потому что они живут для Того, кто всё это создал. Им, да, тяжело, как и другим. Но смысл их жизни, цель их жизни, направленность их жизни лежит в правильном направлении.

Павел это демонстрирует. Понятно, что у него локомотивное, уникальное служение. Но глядя на него, как-то грех не научиться. Павел выжимал всю возможную радость из возможностей, которые только можно было выжать. Выжимал все возможности для того, чтобы эффективно служить.

Помните притчу про тех, кому хозяин дал таланты? Кто сколько потрудился, сколько принес прибыли — это имело значение в конечном итоге.

«Всё делаю для Евангелия, чтобы быть соучастником его».

То есть именно соучастником. Мы:

— Не являемся источником Евангелия

— Не являемся сутью Евангелия  

— Не являемся его основой

Всё это вообще не наша заслуга. Но мы:

— Приобщаемся к делу Христа

— Приобщаемся к Его трудам

— Становимся частью Его команды

«Не знаете ли, что бегущие на ристалище бегут все, но один получает награду? Так бегите, чтобы получить». Каждому из нас предлагается постараться получить награду, а не просто дотащить себя за шкирку до финала.

Из реальных жизненных примеров о беге мы видим: мастера не спешили. Они знали, как правильно распределять силы. Они пробежали всю дистанцию и пришли первыми.

Так и в духовной жизни: нужно не просто рвануть с места в карьер без подготовки, а мудро распределять силы, бежать с правильным темпом, но бежать целеустремленно — чтобы получить награду.

Павел сравнивает спортсменов, которые воздерживаются от всего ради тленного венца (временной награды), с христианами, которые стремятся к нетленному венцу.

У христиан есть гораздо более значимая цель. Наш нетленный венец будет иметь значение целую вечность.

Это не какая-то временная награда, не лавровый венок, после которого остается только красивая могила. Про такую могилу забудут, когда все родственники, которые тебя знали, умрут. Всё. Для кого ты там бегал? Какой тебе толк от этого лаврового венца? Зачем он нужен?

Христианский венец — это вечная награда, которая никогда не потеряет своей ценности. Поэтому воздержание и самодисциплина христианина имеют несравнимо большую ценность, чем усилия спортсменов, стремящихся к временной славе.

Павел призывает смотреть на вечную перспективу и прилагать усилия ради того, что имеет настоящую, нетленную ценность.

Павел хочет максимально выжать из той дистанции, которую ему Бог поставил пробежать.

Важно понимать: по большому счету он здесь не гоняется с другими христианами наперегонки. Он бежит на своём собственном ристалище. И это тоже нужно понимать.

У каждого из нас своё ристалище.

Поэтому, глядя на такой локомотив, как апостол Павел, можно, конечно, моментально впасть в уныние: «Я так точно не смогу. Что Павел мне тут говорит — чтобы я его еще и обогнал? Или хотя бы догнал? Или хотя бы бежал так, чтобы его хоть видеть? Я даже так не могу!»

Но важно помнить: у нас у каждого своё ристалище. И ваше ристалище — перед Богом, а не перед Павлом, пастором или кем-то ещё. Именно перед Богом ваша совесть и ваше ристалище.

Вы знаете:

— Где вы поставлены

— Где вам бежать

И тем более, если вы захотите, вы точно сможете придумать, как усилить ваш темп, грубо говоря, чтобы получить этот венец нетленный. Это ваше дело и это ваше ристалище. Но оно точно есть у каждого.

Кто-то:

— На него даже не встал (не начал бежать)

— Идёт пешком

— Присел на дистанции

— Прилёг на ней

— Еще что-то делает

Мысль очень простая. Тут даже не нужно выкапывать практическое применение. «Так бегите, чтобы получить» — вот и всё.

Есть еще очень хорошая аналогия для размышления о ристалище.

Ристалище — это:

— Определенная задача

— Определенная цель

— Сама жизнь человека — тоже определенное ристалище

После рождения человека слышен старт его жизненной дистанции. Конец которой — её финиш — предопределил Бог.

Определенно мы знаем, что даже в старости люди, бегущие на этом ристалище, также должны быть:

— Плодовитыми

— Сочными  

— Свежими на этой самой дистанции

Жизненный путь человека, предопределенный Богом — это тоже ристалище.

Помните, что Бог не спросит с тебя:

— За то, что ты не можешь

— За то, чего у тебя нет

Но Богу нужно всё, что у тебя есть.

А Павел говорит: «А можно еще и больше отдать». То, что ты не должен отдавать — отдать и это тоже. Добровольно, по любви, ради Евангелия.

Вот в этом и заключается получение нетленного венца — не просто выполнить обязанности, а превзойти их, отдать больше, чем требуется, ради высшей цели.

1. Мы созданы для служения Богу и должны постараться сделать максимум возможного и даже больше.

2. Служение должно быть на максимуме сил и способностей — двигаясь в нужную сторону, сделать всё возможное и превзойти это.

3. Благовестие — не для саморекламы, а великая обязанность. За благовестие не ставят галочки на небе для награды служащему.

4. Павел отказывается от своих прав (на материальное обеспечение) ради утверждения своего служения и увеличения радости от этого служения.

5. Павел применяет принцип любви, ограничивающий свободу, на которую он имеет право — чтобы не быть преткновением для других.

6. Призыв к верности Богу — бежать свою дистанцию, своё служение, свой жизненный путь, предопределённый Богом, именно так, как задумал Бог — верно и честно.

7. У каждого своё ристалище — не нужно сравнивать себя с Павлом или другими, важно бежать свою дистанцию перед Богом.

8. Верность Богу выражается в растущей вере, большем доверии Богуи и избавлении от лишнего, что мешает бежать.

1. Свободный — Бог может сделать всё что угодно, имеет абсолютную свободу действий.

2. Любящий — Бог сам ограничивает Себя соображениями любви. Он мог бы «встряхнуть» нас давно («Зачем мне это надо? Мне и так одному хорошо»), но Он так не делает, потому что любит.

3. Награждающий — Бог награждает служащих Ему.

4. Служащий — Бог заботится о нас и в какой-то степени служит нам.

5. Восстанавливающий — Бог восстанавливает нашу природу (обновляет нас).

6. Удостаивающий великой чести — Бог удостаивает нас великой чести быть соучастниками в Его евангелизации.

7. Дающий радость — Бог дает радость тем, кто служит Ему.

1. Бежать для получения венца нетленного — стремиться к вечной награде, а не временным достижениям.

2. Служить всегда и везде — «Служить всегда, служить везде, до дней последних донца, служить — и никаких гвоздей» (перефраз Маяковского). Принцип: «Горе мне, если я не благовествую!»

3. Постоянно исследовать самих себя — проповедуя другим, самому не остаться недостойным. Всегда сверять себя с Евангелием — где я нахожусь?

4. Проверять духовное состояние:

    — Не тлеет ли зажженный Богом огонь?

    — Не угасает ли он?

    — Годен ли я послужить Богу?

5. Быть честными перед собой и Богом — признавать, где мы не дотягиваем. Наша совесть обязательно обличит нас в этих местах.

6. Думать над тем, как увеличить свой «бег» — как можно усилить интенсивность и эффективность своего служения, сделать больше необходимого.